Фильм «Лед» о трудной судьбе молодой фигуристки, восстанавливающейся после травмы позвоночника (ей помогает хоккеист, который в ходе реабилитации в нее влюбляется) стал одним из главных хитов 2018 года. Никто тогда не думал, что картина с бюджетом в 150 миллионов рублей соберет фантастические полтора миллиарда — но это произошло. И вот, ровно через два года, выходит сиквел, в котором снялись все те же Аглая Тарасова и Александр Петров. Не будем, конечно, раскрывать подробности сюжета, но уже в начале зрителей ждет поворот, который многих поразит до глубины души.
Продюсеры Михаил Врубель и Александр Андрющенко (они ответственны и за другие хиты компаний «Водород» и Art Pictures Group — «Притяжение», «Вторжение», «Призрак» — перед премьерой ответили на несколько вопросов «КП».
— Откуда изначально у вас взялась идея сделать «Лед» музыкальным фильмом, сделать так, чтобы герои время от времени пели «старые песни о главном»?
— Вообще-то сначала была идея сделать музыкальный фильм. Нам был интересен этот жанр и его совершенно уникальные возможности в рассказе истории. Тем более, что этот жанр — сегодня довольно редкий гость не только в российском, но и в мировом кино. И уже на фундаменте музыкального кино мы придумали сюжет про любовь фигуристки и хоккеиста.
— В первом «Льде» рассказана законченная история, вроде бы не предполагающая продолжения. Почему вы все-таки решили снимать «Лед-2»?
— Мы шутим, что решение снимать Лед-2 было очевидно для всех, кроме нас. Потому что первая часть действительно казалась нам абсолютно законченным самостоятельным произведением. Так было до момента, пока мы не нашли сценарный поворот, который делал бы и вторую часть — большим самостоятельным произведением. Как только мы придумали этот “хук”, история родилась сама собой. И она получилась настолько эмоциональной, что не снимать ее — было бы преступлением.
Постер фильма «Лёд 2».
— Каким образом в проекте появился режиссер Жора Крыжовников? Нечасто бывает, чтобы режиссер с именем брался за сиквел чужой картины. А Крыжовникова некоторые — например, кинокритик Денис Горелов — после «Горько!» и «Звоните ДиКаприо» уже рискуют называть «главным российским режиссером современности»
— Честно говоря, мы и мечтать не могли о том, чтобы режиссер такого уровня взялся за сиквел не своего фильма — это чистая правда. И если бы мы просто позвонили Жоре и предложили снимать «Лед-2», то с высокой вероятностью получили бы отказ. Но тут мы возвращаемся к сценарию. Дело в том, что мы с Жорой довольно часто показываем друг другу свои сценарии, чтобы обменяться мнениями, потому что мы сотрудничаем не только в кино. Мы вместе преподаем в школе кино и телевидения Индустрия и вообще много говорим о кино, о технологиях сторителлинга и не только. Первый драфт сценария «Лед-2» попал к нему, потому что мы хотели услышать его мнение. И он ему очень понравился. Мы осмелились предложить ему кресло режиссера. Он взял паузу буквально в несколько дней. А потом согласился. На радость всем. Дальше безусловно мы вместе с ним дорабатывали сценарий, потому что у Жоры есть свое определенное видение, но это уже другая история.
Лёд 2 — трейлер.
— Баз Лурманн после «Мулен Ружа» говорил, что мучительно сложно было договориться с обладателями прав на песни, чтобы использовать их в картине. У вас на «Льде» и «Льде-2» возникали сложности с конкретными авторами — например, с Земфирой? Кстати, видела ли она первый «Лед» и как к нему отнеслась?
— Про Земфиру не знаем, честно говоря. Надеемся, что видела. Трудности всегда есть. Какие-то песни на первой части, которые мы хотели использовать — мы не смогли купить. Но сейчас кажется, что и к лучшему. Потому что после отказа мы находили другие решения. И все получилось. На «Льде-2» мы больше всего волновались с покупкой прав на песню Басты «Сансара». Потому что она была с самого начала. И была сюжетообразующем элементом. Когда зрители увидят фильм, им станет понятно, что без этой песни кино вряд ли получилось бы. Но все хорошо. Песня в фильме, и это настоящий катарсис истории.
— В сюжете «Льда-2» есть повороты еще более драматические, шокирующие, чем в первой картине. Вам не страшно было так обходиться с героями? Не было ощущения, что публику это повергнет в ужас?
— Нам всегда страшно. Мы рисковали. Но это был необходимый шаг, чтобы написать эмоциональную историю с большими ставками. Мы думаем, что в конечном счете зрители останутся нам благодарны.
— Вы решили снимать Байкал на настоящем Байкале. С какими трудностями это было сопряжено? И почему все остальные «сибирские» сцены вы снимали не в Иркутске, а в Москве?
— Во-первых, настоящий Байкал трудно воссоздать в Москве. И очень здорово, что мы снова отправились в экспедицию. Помимо того, что мы получили нужный визуальный ряд, очень важно было самим вместе с актерами погрузиться в эту атмосферу. Это ведь и уникальная фактура льда и неповторимый звук, которым Байкал “разговаривает». Чтобы рассказать историю людей, который там живут, чтобы актеры могли сыграть это — они просто обязаны были там побывать. Поэтому с экспедиции мы и начали. А более “бытовые” сцены удобнее снимать в Москве. По разным производственным причинам.
Загрузка...
