Несмотря ни на что, в Сочи музы не молчат, поэтому в рамках Зимнего фестиваля Башмета здесь состоялся вечер балета, посвященный Стравинскому и Дягилеву. Фото: Алексей Молчановский
Композитор Стравинский любил придумывать аккорды, вызывающие кровь из ушей. Для балета «Петрушка» он изобрел особенно мерзко звучащее созвучие. Этот «петрушечий» аккорд звучит точь-в-точь как пробка МКАДа в час пик.
В антракте ко мне подошел обескураженный дед и спросил:
— Вы понимаете, что здесь происходит?
Я показал деду программу, где было написано: «Вечер балета памяти Стравинского и Дягилева».
— А уши у тебя есть? — топнул ногой дед. — Я думал, будет «Лебединое озеро». А здесь не балет, а черт знает что. Где музыка, где?
Я пожал плечами. Дед отошел от меня и прикопался к выходящей бабуле:
— Вы понимаете, что здесь происходит?
Фото: Алексей Молчановский
Сотню лет назад даже зарубежная публика на музыку Стравинского реагировала, примерно, как сочинский дед. Но композитор и его импресарио Сергей Дягилев делали ставку на иностранцев.
«Они гораздо глубже нас чуют, где именно начинаемся мы. Они видят то… к чему мы положительно слепы».
Несмотря ни на что, в Сочи музы не молчат, поэтому в рамках Зимнего фестиваля Башмета здесь состоялся вечер балета, посвященный Стравинскому и Дягилеву. (В 2022 году у обоих юбилей: первому — 140 лет, второму — 150).
Фото: Алексей Молчановский
Иностранцы привезли нам свою интерпретацию трех великих балетов Стравинского, превративших век назад «Русские сезоны» Дягилева в культурную сенсацию мирового масштаба.
В первом отделении Гранд театр Женевы и национальный балет Испании представили «Стравинсий Love’s», фрагменты сцен из балетов «Пульчинелла», «Жар-птица», «Петрушка». Причем, в последнем балете танцоры выступали в костюмах, сделанных по эскизам Пикассо.
Взгляд на русское у иностранцев оказался сильно оригинальным. «Петрушку», например, куда Стравинский хитроумно внедрил всю популярную русскую музыку начала прошлого века, испанцы танцевали в стиле фламенко. А в «Жар-птице» вообще не осталось ни следа от фабулы про Кащея, молодильные яблоки и саму жар-птицу. Исполнялось нечто абстрактно-отвлеченное, вроде орнитологической пантомимы про жизнь двух страусов.
Поглядеть было любопытно, но, казалось, что для пущей русскости не хватило масштаба.
А вот пианистке — всего хватило. Оркестра не было, женщина отдувалась одна за всех и сделала это виртуозно, жалко, что фамилию в буклете указать забыли.
Фото: Алексей Молчановский
Второе отделение открылось скандальной постановкой «Весны священной» популярного хореографа Эдварда Клюга в исполнении Национального балета Словении. Одиннадцать человек в телесных комбинезонах изображают дикое племя и приносят в жертву самую красивую девственницу ради того, чтобы земля давала урожай.
В 1913 году балет тоже вызывал много вопросов. Танцоры специально косолапили, изогнувшись в странных креветочных позах, что вызывало недоумение у зрителей. В те времена варварство было в моде, но не настолько, поэтому провал «Весны священной» был оглушительным. Лишь позже все разобрались, что она — шедевр и прослезились.
Нынешняя постановка — совсем другая, хотя хореограф уверял,что вдохновлялся той, первоначальной.
В России «Весну священную» от Клюга показывали неоднократно, в том числе — было дело и в Сочи. Отзывы неоднозначные. Один сетевой автор писал, что это балет про жизнь в дурдоме. Сумасшедшие спят, проснулись, подрались, делают утреннюю гимнастику и принимают душ. Причем, последнее — не фигура речи, а правда, поскольку по ходу балета из-под потолка на танцоров льются потоки воды, подогретой до комфортной температуры. Эта вода становится не только символом очищения, но и посредником в деле жервоприношения. Тело выбранной жертвы варвары задорно возят по воде, как кораблик, а с последним аккордом эффектно отшвыривают так, что жертва укатывается чуть ли не за край сцены.
— Я оцениваю по простой категории: заснула-не заснула. Так вот не заснула, — поделилась мнением коллега-журналистка.
Я тоже не заснул. И даже больше: несмотря на неприятие некоторых старообрядцев из зала, постановка выглядела очень захватывающей, динамичной.
А вот балетные критики в свою очередь неожиданно солидаризировались с сочинским дедом. Они просвятили меня, что, согласно модной повестке, Клюге ныне принято ругать и его интерпретация «Весны» никуда не годится.
Короче, все как всегда, но и неудивительно. Если говорить о выводах балетного дня, то последнее слово за Стравинским. Как показывал опыт самого композитора, узнать как оно на самом деле можно только по прошествии времени. То, что на первый вгляд воспринимается как полный ужас, со временем оказывается единственно точным и верным решением.
Загрузка...
