Умерла Людмила Вязмитинова, «критик в шапочке», тащившая на своих плечах литературную студию для молодежи

14 июля 2021 индийский штамм ковида унёс жизнь Людмилы Вязмитиновой, поэта, культуртреггера и безгранично уважаемого в литературном сообществе критика. «Критика в шапочке», — иногда писали про неё, не называя имени, и было понятно, о ком идёт речь. Людмила Геннадьевна ходила в неизменной шапочке-сетке, как из тридцатых годов.

Ее ценили за прямоту, строгость и огромную любовь к литературе, путь в которую был сложен.

По первому образованию Людмила Геннадьевна — инженер, закончила институт стали и сплавов, долгое время работала младшим научным сотрудником. В Литературный институт поступила, когда ей было почти пятьдесят. На вопрос вступительной комиссии, зачем вам это — отвечала «потому что сейчас в моей жизни есть только литература».

Так оно и было.

За двадцать лет Вязмитиновой удалось сделать карьеру литературного критика «без страха и упрека». Она издавала молодых, руководила литературным клубом, организовывала фестивали, вела литмастерскую «Личный взгляд». (Отдельная проблема, что в наше время, литературных мастерских в Москве вообще не осталось. Но Вязьмитинова была чуть ли не единственной, кто тащил это на своих плечах).

Ее любви к литературе ничто не могло помешать: ни проблема с деньгами, ни отсутствие читателя. «Служение», — это забытое слово друзья и коллеги Людмилы Геннадьевны употребляют по отношению к ней. Кажется, она не пропускала вообще ни одного литературного мероприятия. Садилась где-нибудь на «камчатке», внимательно слушала авторов, попутно делая записи в планшете.

«Стараюсь не пропустить, хочу увидеть литературное поле максимально широко, насколько это возможно», — говорила Вязьмитинова.

Помню, как встретила ее впервые на одном из выступлений. Колоритную Людмилу Геннадьевну было трудно не заметить.

— Она все отдала за литературу, — отрекомендовал один из поэтов, — жила в Америке и вернулась. Сказала, там фигня. У нас лучше.

Часто ее критиковали за излишнюю доброту к слабым и несостоятельным поэтам. Несмотря на кажущуюся строгость, Людмила Геннадьевна была «женщиной с сердцем» могла похвалить то, что никогда не удостоили бы вниманием ее коллеги. Брала под опеку «литературных неудачников» и не гнала от себя графоманов. Впрочем, это, скорее, говорит, о таланте Вязмитиновой. Ведь, как говорил фон Клейст, увидеть ценное в слабом произведении требует от критика больше дара, чем похвалить хорошее.

«Я ощущаю людей литературы как семью», — говорила она.

Другой семьи у нее не было.

К сожалению, некоторые участники литпроцесса восприняли эти слова слишком буквально.

3 июля 2021 Людмила Геннадьевна у себя дома провела одно из литературных мероприятий. А через три дня её увезли в больницу, из которой она уже не вернулась.

После смерти Вязмитиновой по соцсетям распространился пост-откровение некоего Бориса Кутенкова, одного из опекаемых ею авторов:

«3 июля… я пришел к ней уже больной… с явными симптомами в виде потери нюха и вкуса.. меня отговаривали, но дело было превыше всего… мероприятие невозможно отменять».

Ущербная логика поста удивляет не меньше, чем несвоевременная смерть Людмилы Геннадьевны. Дело не в том, что автор поста заразил Вязьмитинову: скорее всего, на момент литературной встречи она была уже больна. Однако, казалось, что после пачек смертей, следующих друг за другом, у нас не осталось права рассуждать подобным образом. Нет никакого «дела», которое было бы «превыше» человеческой жизни. Причем, даже не твоей, а жизни другого человека.

«Не плачьте, она хотела уйти», — важно продолжает автор, собирая лайки и поддерживающие комментарии за свое «публичное покаяние» с макабрическим душком.

Чего в этом больше — инфантильности или желания выгодно примазаться к громкому имени пусть и со «славой Герострата» — не берусь судить. Но что бы ни говорила Людмила Геннадьевна, мучительно уходить под многодневным ИВЛ она вряд ли хотела. Вязмитинова планировала получить ученую степень: готовилась к поступлению в РУДН и даже написала целую книгу, которая должна была стать заделом для ее работы.

Добавить нечего, кроме того, что поговорить еще раз. Люди, берегите себя. Будьте бдительны. Нет ни одного человека на этой планете, чье присутствие на каком-то мероприятии стоит угрозы заражения людей: в метро, на улице, на литературном мероприятии…

Никому из нас не дано объявлять себя Всадником Апокалипсиса и решать за других, кому жить, кому нет.

Ну а еще, помните, что всего, что с нами уже произошло — мало. Рядом с нами в это тяжелое время ходят бенефициары пандемии, спокойно разносящие заразу и хвастающие об этом в соцсетях. Поэты, так сказать.

ЛЮДМИЛА ВЯЗМИТИНОВА

…

Зачем тебе три амфоры вина?

Уже светлеет край небесной чаши.

Уже готова пыль взметнуть дорога,

дрожат листы, и горные вершины

вот-вот проявятся над их суетной дрожью.

Уже готовы люди, их жилища,

пространство, им подвластное,

принять метаморфозу бытия,

которая есть смена дня и ночи.

Поторопись! Пусть первый луч денницы

подарит нам свое благословенье!

И будет лёгок путь – пока легка поклажа.

Бери одну, вон ту – из светлой глины

и с узким горлом. Позже, в жаркий полдень

она подарит нам вина усладу.

Мы растворим его в воде прозрачной

и перетрем колосья – лёгок путь,

пока легка еда и лёгок отдых.

Дай руку, друг, поклонимся жилью,

принявшему нас на ночь.

Хозяевам его – тепла и света,

вина и хлеба – вдоволь!

А нас поглотит путь. А нам – вперед!

Дорога даст и трапезу, и ложе,

И пыль обмыть, и лёгкую поклажу.

И горные вершины над долиной.

И амфору – вон ту! Из светлой глины.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

От смерти спасла бы вакцина: почему Александр Стефанович не сделал прививку от коронавируса

Причина смерти режиссера — осложнения коронавирусной пневмонии (подробнее)