На шее городничего огромный – почти в ладонь – золотой
крест. Цепочка – в палец толщиной – подчеркивает статус владельца. У попечителя
богоугодных заведений, судьи, почтмейстера и помещиков кресты помельче – в соответствии
со статусом! – но тоже весомые. Да вот же казус – трусов на них нет. А, как
велит русская пословица, ты или их надень, или крест сними. Впрочем,
помилуйте, какие же трусы, когда уважаемые в городе люди собрались отдохнуть в сауне. Правда, расслабиться им не получилось – помешало пренеприятное известие. Это –
начало спектакля Сергея Женовача «Лабардан-с» по пьесе Николая Гоголя «Ревизор».
Корреспондент «Дни.ру» побывал на премьере в «Студии Театрального Искусства».
За без малого два столетия, которые прошли после
написания Гоголем «Ревизора», нравы не изменились. И «водятся грешки» за многими служивыми людьми. Ведь, как известно, умный
человек не любит «пропускать того, что плывет в руки…» Иные и прямо
говорят, что берут взятки, но только «борзыми щенками».
Правда, показной набожности в чиновниках-хапугах стало как будто больше – кресты на груди, земные поклоны, широкое крестное знамение, непременно
желание поставить «такую свечу, какой еще никто не ставил».
Нет, не про XIX век писал Николай Васильевич, а про наш, где повсюду только
видимость одна – добродетели, порядочности, приличия. Так и хочется
смыть с тех, кто при власти, годами прилипшую грязь, и именно поэтому героев спектакля
Сергей Женовач помещает в сауну, где и пар, и бассейн, и мраморные
лежаки.
«Он одет, по обыкновению, в своем мундире с петлицами и в
ботфортах со шпорами», – пояснял Гоголь в замечаниях для господ актеров образы.
Но здесь причудливые костюмы не понадобились – на героях спектакля «Лабардан-с» есть
только простынки. А то и вовсе причинные места они прикрывают тазиками,
поворачиваясь к публике пятыми разной степени полноты точками.
В этой сауне диалоги гоголевских героев обретают особую остроту,
сатиричность и злободневность. Зрители узнают в них, кого видят каждый день в
телевизоре и в присутственных местах – воров, рвачей, взяточников, готовых друг друга предать и подставить,
лишь бы выслужиться перед столичным начальством.
А начальство это в провинции готовы носить на руках – в прямом и переносном смысле. Мол, «нет другого помышления, кроме того, чтобы благочинием и бдительностью заслужить внимание». Благо, играть роль чиновника из Петербурга Ивана Хлестакова выбран Никита
Исаченков. Он в точном соответствии с указанием Гоголя – «тоненький, худенький». Когда его, мертвецки
пьяного, городничий (Дмитрий Липинский) выносит на руках из бассейна, зал лежит от смеха.
Вообще, бассейн здесь –
основное место действия. Нет ни дома городничего, ни гостиничного номер Хлестакова
– только пар да вода. В бассейне совещаются и решают важные вопросы, в бассейне
обручаются и дают взятки. Сюда падают случайно и спускаются по-царски, здесь
смывают грехи и погружаются в новые. Большую часть спектакля актеры проводят в
воде и под водой. Кажется, что пьяный чиновник из Петербурга уже и не всплывет вовсе – все перекрестились и выдохнули. Ан-нет – каскад брызг, и вот он, мокрый с головы
до ног, тот, который даже с Пушкиным на дружеской ноге! «Ах, какой приятный, какое тонкое обращение! » – ахает жена городничего Анна Андреевна (Варвара Насонова). «Ах, милашка!» – вторит ей дочь Мария Антоновна (Виктория Воробева)
Особенно комично за этим
наблюдать на фоне Арии рабов из «Набукко», которая соседствует с Viva Villazon
из «Травиаты» Верди» и «Увертюрой» из оперы-буфф «Перикола» Жака Оффенбаха. Классика
музыкальная в сочетании с классикой литературной – что может быть чуднее для
антуража сауны и полуголых тел.
Разве что «две необыкновенные крысы… черные, неестественной величины» из сна Городничего, которые «пришли, понюхали — и пошли прочь». С этих двух огромных крысы и начинается спектакль, обещающий восторг в каждое мгновение, хотя и идет он три с половиной часа.
Не менее чудным кажется и название просоленной
и провяленной трески без хребтовой кости – лабардан! Ею потчевали в городке
Хлестакова, и так уж ему понравился и вкус, и название!… Лабардан – самая заурядная
промысловая рыбешка. Как и сам Хлестаков. А если добавить к ней частицу «с», то
получается новый смысл. «С» в конце предложения или в конце фразы в ту пору обозначала
вежливость к собеседнику, демонстрировала учтивость и этикет, будучи связанной со словом «сударь». То
есть звучать, на самом деле, должно как «да, сударь» или «извольте,
сударь». Потом, когда судари исчезли, словоерс приобрел уничижительное и
ироничное значение. Которое и использовал Гоголь в пьесе, а Женовач сделал «Лабардан-с»
названием ее сценической версии.
Она получился вкусной, как и рыбка, которая так глянулась главному
герою.
Загрузка...
