Откровенное выступление Леонида Юзефовича состоялось в Ульяновские, на так называемых «Ульяновских Липках». В эти дни на «Ордена Ленина родине Ленина» открыл работу восемнадцатый международный форум молодых писателей, или, проще, «Ульяновские Липки». Подобно названию «Любимовка» для драматургов, неофициальным названием фестиваля стали «Липки», по имени подмосковного пансионата, в котором начинались первые совещания молодых авторов.
Выступая перед писателями, Юзефович приоткрыл некоторые секреты мастерства, а также рассказал о четырех достижениях, которые считает самыми главными в своей жизни.
Политические убеждения мешают писателю работать
Нам всем хочется, чтобы сказанное нами дольше помнилось. Я учитель истории у меня большой педагогический стаж и я знаю, что лучше всего запоминаются истории.
В глубокой старости моя мама подобрала на улице собаку породы спаниель. Мама жила на окраине Москвы, в зеленом районе, и когда собака умерла, мы похоронили ее под маминым окном. Почему-то ей было важно смотреть из окна, видеть холмик, и знать, что ее собака здесь. Прошло года четыре и в один прекрасный день под окном появились люди с лопатами. «Что вы делаете»? — спросила мама. Люди ответили, что здесь, прямо через могилу, будет проходить газовая труба. Мама заплакала. Она спросила, нельзя ли сделать так, чтобы труба проходила в другом месте, ведь здесь лежит ее собака. И неожиданно мужчины прекратили работы и сказали: мы попробуем уладить ваш вопрос. На следующий день к маме пришел начальник, молодой парень. Он сказал, что пересмотрел чертежи и действительно, возможность перенести трубу на пару метров в сторону, есть. Так они проложили трубу, охранив дорогую маминому сердцу могилу. Однажды я рассказал эту историю в писательском кругу и моя приятельница, писательница, попросила меня подарить ей историю. Конечно, я подарил, и через год прочитал в журнале «Новый мир» рассказ. У героини, которую зовут так, как мою маму, умирает собака, она хоронит ее под окном и дальше идет все, как в маминой истории, если бы не одно различие: когда приходит время прокладывать трубу, никто не идет ей на встречу. Она сталкивается с чудовищным равнодушием, упирается в страшную бюрократическую машину.
Я хочу сказать, что это плохой рассказ. Человеческое сердце одиноко. Когда у пожилого одинокого человека умирает собака — это очень печально. И даже когда появляются добрые рабочие, которые на самом деле не добрые, просто ведут себя как нормальные люди, эти добрые люди только оттеняют метафизическую печаль этого момента человеческой жизни. А писательница переводит трагедию в социальный план. Зло приобретает лицо чиновника, зло приобретает вид неправильного устройства общества и трагедия от этого сужается.
ЧТо я хочу этим сказать. КОнечно, писатель не может ез политических убеждений. Но беда в том, что если мы будем чинить кран, имея политические убеждения — мы не сможем сделать свою работу. Если мы будем писать прозу, полную политических убеждений, мы ничего хорошего не получим.
Четыре достижения, которыми я горжусь
Во времена, когда я занимался диссертацией, один американский ученый опубликовал работу в который доказывал что переписка Ивана Грозного и Андрея Курбского — поддельная. Западная русистика тогда казалась важнее, чем отечественная, считалось, что мнение зарубежного специалиста нанесет нам большой урон. На поиски доказательства существования переписки были мобилизованы все историки, но потерпели неудачу. Когда кинулись искать, выяснилось, что оригиналов переписки нет. Существуют только копии 17 века, а потому доказать, что Иван Грозный и Андрей Курбский переписывались — нет никакой возможности.
И в этот момент мне повезло. Я писал свою диссертацию и работал с так называемыми Литовскими Метриками, в которых мне попались письма польского короля Стефана Батория, жившего в те же времена, что и Грозный. Из одного письма Батория следовало, что король знал о переписке Грозного и Курбского. Об этом я написал маленькую статью. Ссылка на нее существует до сих пор и это важный предмет моей гордости.
«Сквозь пробитый глаз Богородицы шли провода»
В Перми есть знаменитая купеческая фамилия Каменский. (Считается что поэт Василий Каменский принадлежал этой фамилии). В начале века, когда умер глава семейства, родственники заказали роспись храма- усыпальницы Рериху. В советское время храм превратился в какой-то склад. Росписи сохранились, но в каком виде. Электрик, например, пробил глаз Богородицы, изображенный на панно, и сквозь него проходили провода. В один прекрасный день церковь вообще должны были снести, потому что по плану застройки здесь должны были устроить поликлинику. И тогда на защиту здания встали мы с товарищем. Мы написали не одну статью и произошло что-то сродни тому, что я описывал, когда рассказывал об истории с могилой маминой собаки. Строительство поликлиники пересмотрели, пришли к выводу, что можно построить подальше. Потом реставрировали и церковь. Сегодня она входит в число памятников архитектуры и в нее водят экскурсии. То, что нам удалось отстоять церковь — второе обстоятельство в жизни, которым я горжусь.
Я способствовал успеху Алексея Иванова
17 лет назад в Липках, на одном из первых совещаний молодых писателей я способствовал успеху писателя Алексея Иванова. Многие жалуются, что не могут издать книги, что нас долго не печатают, а вот Алексей Иванов свой замечательный роман «Географ глобус пропил» — не мог издать семь лет. Второй роман «Сердце Пармы» — лежал в столе пять лет. Иванов жил даже не в Перми, а так называемом правом берегу, где стоял завод по производству ракетного топлива, ужасно токсичной штуки. Он занимался детским туризмом, сплавлял детские группы по реке Чусовой. Он не знал абсолютно никого в писательской среде, и когда пошел в писательскую организацию со своей книгой, ему сказали — это графомания. Самые суровые критики живут в провинции, и это местные союзы писателей. Однажды сосед посоветовал ему обратиться к директору завода. «Наш директор любит культуру, — сказал сосед, — он содержит футбольную команду». Директор действительно не отказал в помощи, но сказал Иванову, то поможет опубликовать роман, если тот принесет отзывы уважаемых людей. В общем, сложными путями, Иванов вышел на человека, который знал меня, и который прислал мне роман.
И я восхитился. И я рекомендовал Алексея для участия в Форуме. УЖе прошли все сроки приему рукописей, но я уговорил организатора форума Сергея Филатова принять Иванова.
У него была сложная ситуация, кажется, даже не было денег на приезд, но все-таки он приехал. Тут же на форуме его взяли в оборот издатели. И после этого в течение двух-трех лет он стал одним из самых знаменитых писателей. Я горжусь его успехами. Алексей Иванов — моя третья гордость.
Есть писатели ранние и поздние. Кто-то достигает абсолютной зрелости в 30 лет, кто-то и в тридцать не знает ничего. Своего «Географа» Алексей Иванов написал в 23 года. В его возрасте я вообще ничего не писал и не мог написать.
«Когда мне говорят, что я пишу исторические романы — очень обижаюсь»
Не так давно я написал повесть «Зимняя дорога» о последних боях Гражданской войны, пришедшиеся на 1923 год. Белый генерал Пепеляев в 1922 году, когда война была практически закончена, собрал во Владивостоке 700 добровольцев и решил начать все заново. У Пепеляева был план захватить Якутск, потом Иркутск, потом дойти до Москвы. Все шло более или менее хорошо, отряд продвигался, несмотря на 40-градусный мороз. Но в нескольких километрах их остановил красный отряд под командованием не менее замечательного человека анархиста Ивана Строда. У Строда было меньше народа, но он построил крепость из навоза, трупов павших лошадей и солдат, и отбивался от белых. Это была невероятная героическая осада. Потом Пепеляева и Строда расстреляли, чуть ли не в один год. Одного в 1937, другого в 1938.
Занимался этим вопросом очень долго, переписывался с сыном Пепеляева… К слову, тот подарил мне раритет — картинку своего отца, нарисованную на тетрадном листке перед тем, как уйти в свой сумасшедший поход. Единственная картина на стене моего дома — это оформленный в паспарту клетчатый листочек…
С момента написания книги не прошло и нескольких месяцев, как родственники ее героев встретились в Якутии. Там устроили символическую встречу примирения потомков, чтобы положить конец Гражданской войне. Как видите, историю Строда и Пепеляева там знают все, и участники этой истории для многих граждан живые. Так в Якутию приехал внук Пепеляева, его сын, внучка красного командира Строда.
Примирение состоялось. Странное ощущение. Ты понимаешь как все близко. Поэтому я очень обижаюсь, когда меня называют автором исторических романов. Для меня история — это то, что находится за пределами памяти трех поколений. Строд же и Пепеляев — ровесники моих пушек и дедушек.
«Вы опять переписываете историю»
Сейчас выходит очень много романов, связанных с историей, прежде всего, ХХ века. Эту часть нашей истории нам еще предстоит понять и усвоить. А еще важно понимать, что прошлое меняется с нами. Есть люди которые, критикуя, говорят мне: вот, мол, вы опять переписываете историю. Так нельзя.
Так можно. И я сам вижу, как меняются внутри меня взгляды на историю. Нельзя сказать «замри» и все остановится. Прошлое меняется вместе с нами, и так будет, пока существуют люди. Причем, меняется не только советское прошлое.Переписывается история древней Греции, древнего Рима, Вавилона. Так было и так будет. По крайней мере, пока существует человек.
Загрузка...
