Впервые встретив Есенина, Айседора Дункан кричала: «Ангел! Дьявол! Гений!»

Он был знаком с Распутиным и целовался с Анастасией Романовой

Во время Первой мировой войны начинающего поэта Есенина призвали в армию. На фронте его могли убить, но нашлись люди, с чьей помощью его определили на сравнительно безопасную должность санитара. Причем не куда-нибудь, а в военно-санитарный поезд № 143 её императорского величества государыни императрицы Александры Фёдоровны.

Одним из тех, кто просил за Есенина, был Григорий Распутин. Он написал записку начальнику этого поезда: «Милой, дорогой, присылаю к тебе двух парешков. Будь отцом родным, обогрей. Робята славные, особливо этот белобрысый. Ей-Богу, он далеко пойдёт». (Вторым «парешком» был поэт Николай Клюев). Судя по всему, поэт и Распутин встречались лично — хотя подробностей этой встречи история не сохранила.

Благодаря тому самому начальнику поезда, где служил, Есенин смог лично пообщаться и с членами царской семьи. Разговаривал с императрицей, которой читал стихи, и целовался с царевной «Настенькой Романовой». Она еще и кормила голодного Есенина сметаной, которую они ели из одного горшочка одной ложкой. Впрочем, в официальных воспоминаниях Есенин потом об этом не упоминал — об этом известно из частных разговоров, записанных его собеседниками.

Их брак с Дункан предсказали гадалка и задремавший извозчик

Айседора Дункан была выдающейся танцовщицей и несколько скандальной личностью: например, ей категорически не нравился официальный брак. Перед отъездом в Советскую Россию, представлявшуюся ей страной будущего, Дункан посетила гадалку, и та ей напророчила, что в этом путешествии она выйдет замуж. Дункан гордо ответила: «Никогда!» Однако в СССР ее привлекало, помимо прочего, то, что большевики сделали оформление брака и развода предельно легким — на такие отношения, как бы не обязывающие мужчину и женщину ни к чему серьезному, она была готова.

С Есениным они встретились в день его 26-летия, 3 октября 1921 года, на вечеринке, устроенной театральным художником Георгием Якуловым. По воспоминаниям Ильи Шнейдера, близкого друга Дункан и Есенина, вскоре «она полулежала на софе. Есенин стоял возле нее на коленях, она гладила его по волосам, скандируя по-русски: «За-ла-тая га-ла-ва…» Еще, по некоторым сведениям, она называла его «ангелом», а впоследствии, выпив и разрумянившись, кричала: «Ангел! Дьявол! Гений!»

Роман закрутился моментально. На пути домой (а Есенин с Айседорой вместе отправились в особняк, где она жила), извозчик задремал и трижды обвез парочку вокруг одной и той же московской церкви. Поэт увидел в этом своеобразный вариант обряда венчания, в ходе которого жених и невеста трижды обходят аналой. «Mariage!» — в восторге воскликнула по-французски Айседора, когда ей это растолковали.

Дункан была на 18 лет старше Есенина, но взаимному интересу это не мешало ни секунды. Поэт поначалу млел от всемирной славы своей новой подруги и надеялся, что ее связи помогут публикации его стихов за границей, но очень быстро увлекся всерьез — и потом признавался, что после Айседоры молодые женщины кажутся ему скучными. Она же вообще потеряла от него голову. «Марьяж» состоялся в мае следующего года, при этом перед регистрацией брака Айседоре в паспорте исправили возраст — она стала на семь лет моложе.

Во Франциион попал в психиатрическую лечебницу

Увы, по мнению биографов, именно в разгар романа с танцовщицей поэт начал всерьез пить. В достаточно голодных 1921-22 годах советское правительство бесперебойно снабжало иностранную гостью и продуктами, и алкоголем, к которому Есенин по-настоящему пристрастился, именно когда жил в особняке у Дункан. И по большей части их брак был омрачен бесконечными запоями Есенина.

Во время поездки в США, несмотря на «сухой закон», он выпил невероятно много, причем зачастую употреблял откровенно паленый алкоголь (когда качественного было не достать). В Париже закатил чудовищный скандал, расколошматил зеркало, разбил окно туалетным столиком, вылетевшим на улицу, объявил примчавшимся полицейским, что сейчас всех их поубивает… Есенина хотели положить в психиатрическую лечебницу, от этого удалось отбиться только под условием его немедленного отъезда из Франции. (Супруги вскоре туда вернулись, но их уже не хотели селить ни в одну приличную гостиницу. И после очередного чудовищного дебоша Есенин загремел-таки во французскую психушку).

За время своего брака с Есениным Дункан потеряла огромное количество денег — практически все состояние. Еще она лишилась американского гражданства (за брак с иностранным гражданином и возмутительные высказывания о США), плюс к этому пьяный Есенин не стеснялся в выражениях, говоря о своей супруге… Так что брак оказался разрушительным для обоих.

Никто его не убивал, и не верьте тем, кто утверждает обратное

Захар Прилепин, автор самой масштабной биографии Есенина, вышедшей в прошлом году, отводит десятки страниц на разоблачение фантазий о том, что Есенина якобы убили, а потом инсценировали самоубийство. Подобные публикации, по его словам, начали появляться с легкой руки писателя Василия Белова («Что-то взбрело ему. Шепнул кто-то лукавый на вологодское его ухо»). Дальше начались «галлюцинации», исходящие, по прилепинской классификации, от совершенно определенных групп людей: маниакальных антисоветчиков, готовых приписать советской власти любые преступления, даже те, о которых она и не думала; махровых антисемитов, считающих, что Есенина погубили евреи; людей «глубоко и безоглядно религиозных, которые любят Есенина и от всей души хотят, чтобы он попал в рай»; женщин, влюбленных в «златоглавого» поэта. (Все это может встречаться как по отдельности, так и в комбинации).

Прилепин подробно разбирает и опровергает их домыслы, однако разумному человеку хватило бы и той главы его книги, где рассказывается о последних месяцах жизни Есенина. Он находился в глубочайшей депрессии, не в последнюю очередь связанной с алкоголем. Его вид вызывал ужас. Маяковский писал о последней встрече с Есениным: «Я встретил у кассы Госиздата ринувшегося ко мне человека с опухшим лицом, со свороченным галстуком, с шапкой, случайно держащейся, уцепившись за русую прядь. От него и двух его темных (для меня, во всяком случае) спутников несло спиртным перегаром. Я буквально с трудом узнал Есенина. (…) Конец показался совершенно естественным и логичным». Ахматова говорила, что он «был человек конченый». Поэт Василий Наседкин писал: «Передо мной сидел мученик. «Сергей, так ведь недалеко до конца». Он устало, но как о чём-то решённом, проговорил: «Да… Я ищу гибели». Немного помолчав, так же устало и тихо добавил: «Надоело всё»».

Он писал стихи — не только «До свиданья, друг мой, до свиданья», но и такие, например:

…Берёза, как в метель с зелёным рукавом,

Хотя печалится, но не по мне живом.

Скажи мне, милая, когда она печалится?

Кругом весна, и жизнь моя кончается…

И так далее. Свидетельств суицидальных настроений у поэта — буквально море. Не только ни один знакомый Есенина, но и вообще ни один человек, узнавший в декабре 1925-го о его смерти, в его самоубийстве не сомневался ни секунды.

«Не жалею, не зову, не плачу…»

Сергей Есенин был одним из самых меланхолических русских поэтов. Уже в наше время ему пытаются поставить диагнозы вроде биполярного аффективного расстройства (и, вероятно, это недалеко от истины: по крайней мере, депрессии охватывали его постоянно). «Увяданья золотом охваченный, я не буду больше молодым» он написал про себя в 1921 году, когда ему было всего-навсего 26 лет.

Не жалею, не зову, не плачу,

Все пройдет, как с белых яблонь дым.

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым.

Ты теперь не так уж будешь биться,

Сердце, тронутое холодком,

И страна березового ситца

Не заманит шляться босиком.

Дух бродяжий! ты все реже, реже

Расшевеливаешь пламень уст

О моя утраченная свежесть,

Буйство глаз и половодье чувств.

Я теперь скупее стал в желаньях,

Жизнь моя? иль ты приснилась мне?

Словно я весенней гулкой ранью

Проскакал на розовом коне.

Все мы, все мы в этом мире тленны,

Тихо льется с кленов листьев медь…

Будь же ты вовек благословенно,

Что пришло процвесть и умереть.