Владимир Федоров: «Да, я — карлик, но чувствую себя обычным человеком. Мне подобные

Владимир Федоров в роли магната Туранчокса с планеты Десса из фильма «Через тернии к звездам»

Владимир Федоров, безусловно, был самым известным в советском кинематографе карликом (на всякий случай, это не обидное прозвище, а медицинский термин для людей с аномально низким ростом). Рост Федорова составлял 130 сантиметров. И он позволил ему украсить множество советских картин своими комическими и «злодейскими» персонажами.

Во главе шайки разбойников, выдуманной Марком Захаровым, Федоров в отдельном вставном номере воровал мокрое белье и закипающие самовары из второго двора дома №7 («12 стульев»). Он был инфернальным магнатом Туранчоксом с планеты Десса, которого в финале фильма «Через тернии к звездам» пожирала агрессивная биомасса. Он был Черномором в «Руслане и Людмиле», последней сказке выдающегося режиссера Александра Птушко. А еще он играл в десятках фильмов, на которых росли и взрослели нынешние сорока- и пятидесятилетние (вспомним эпизоды в фильмах «Легенда о Тиле», «Кольца Альманзора», «Дикая охота короля Стаха», «Юность Петра», «Дом, который построил Свифт», «После дождичка в четверг», «Путешествие пана Кляксы», «Михайло Ломоносов», «Дом дураков»…)

Иногда на экране даже не было видно его лица — как в «Собачьем сердце», где он играл промежуточную стадию между собакой Шариком и Полиграфом Полиграфовичем в исполнении Владимира Толоконникова. Но все равно, впечатление Федоров производил.

Он родился 19 февраля 1939 года. Рассказывают, что врачи, посмотрев на младенца ростом 30 сантиметров, сразу предложили матери его умертвить. Она наотрез отказалась. И дальше высокие родители относились к маленькому сыну как к обыкновенному ребенку — окружали его самой обыкновенной любовью и заботой. Он с детства проявлял интерес к технике, к разным гайкам (вместе с отцом они ковырялись в трофейных и американских приемниках), когда чуть подрос, страстно полюбил физику. После школы поступил в МИФИ (несмотря на то, что врачи на медкомиссии любезно заявили ему в лоб: «Здесь не зверинец»). Потом работал в Курчатовском институте.

А для кинематографа его в начале 70-х открыл ассистент Птушко. Режиссер почти было утвердил на роль Черномора Ролана Быкова — но тот не выглядел идеальным ее исполнителем. Конечно, он был отличным актером и был невысок, но всерьез принять его за пушкинского «злобного карлу» зритель сумел бы лишь с определенным усилием. И тут вдруг кто-то подсказал, что в тусовке любителей джаза (а джаз был второй, после физики, любовью Федорова) есть какой-то настоящий карлик. Федоров пришел на кинопробу, и все прошло на ура — милый в жизни человек, уважаемый физик-ядерщик на экране обернулся сущим монстром, прямо таким, как надо. Так все и завертелось.

«Да, я — карлик, но чувствую себя обычным человеком. В отличие от лилипутов — маленьких людей с пропорциональными частями тела, у меня нормальное туловище, только с короткими руками и ногами. У меня такая же жизнь, такие же естественные потребности, как у любого другого человека, только со своими нюансами. Если я, допустим, не могу достать до звонка, то я, как инженер, решающий задачу, придумываю, как выйти из положения» — говорил он в интервью.

Журналистка Марина Характерова его спрашивала: «А вы не испытываете зависти к большим людям?» Он с достоинством отвечал: «Разве можно испытывать зависть, например, к человеку с другим цветом волос?»

– Вы общаетесь с себе подобными?

– Конечно. Мне подобные — это вы, обычные люди. (…) Большинством людей моя внешность воспринимается как страшное уродство. Иногда на лицах прохожих можно прочитать: не повезло человеку. Но я так не думаю. Если я знаю, как решаются дифференциальные уравнения, а необразованный человек этого не знает, то не думаю, что это унижает его. Обычный рыбак смотрит на дельфина, который является разумным существом, как на очень большую рыбу. На меня тоже можно взглянуть, как рыбак на маленькую рыбку. А в этой рыбке многое что происходит. Я испускаю некие лучи, иногда видимые, иногда невидимые. В любом человеке, как в растении, много спящих почек, которые начинают развиваться, когда срежут крону. Тогда появляются новые побеги. Так и со мной. Моя необычная внешность стала поводом для мобилизации сил, заложенных в каждом человеке. Поэтому мне самому жаль тех людей, которые меня жалеют.

Конечно, были и другие причины жалеть его. Да, он стал автором более 50 научных трудов и изобретений в области ядерной физики, был женат четыре раза, у него было четверо детей — но двое из этих детей умерли, и понятно, каким это было для него ударом. В обычной жизни из-за маленького роста его иногда норовили обхитрить или обидеть, как «неполноценного» — в интервью иногда проскальзывает обжигающая боль, и мы не узнаем, сколько еще этой боли он скрывал.

Как написал в фейсбуке кинокритик Андрей Плахов, «ушел из жизни человек многих талантов, трудной, жестокой судьбы и редкого достоинства, благородства и обаяния. В большинстве его знают как актера, некоторые — как ученого, и даже как поэта… В фб у него оказалось огромное количество друзей, ценивших Володю прежде всего как человека и гражданина. Его благородство, искренность, чувство юмора покорили всех. И сегодня его уход оплакивают очень многие».