Юрий Трифонов был не только писателем, но и ярым болельщиком. Фото: Юрий ИВАНОВ/РИА Новости
«Никого из этих мальчиков нет теперь на белом свете», — с первых строк «Дома на набережной» Юрий Трифонов расставил акценты. Он рассказывает о чем-то далеком, о чем-то, что уже стало сказкой, пусть и страшной. И именно поэтому с прошлым можно ужиться.
Как он ужился с потерей родителей в 13 лет. Отца расстреляли как врага народа, маму отправили в лагерь, она вернется только через много лет. Мальчик Юра остался с бабушкой, пережил эвакуацию, потом в Москве работал на заводе, учился на писателя. И научился очень быстро. Уже в 1951 году, в 26 лет, он стал лауреатом Сталинской премии по литературе за повесть «Студенты».
Писатель вспоминал: «Рассказывали, что на заседании Комитета по премиям, когда обсуждалась моя кандидатура, кто-то сказал: «Он сын врага народа». Была минута ужаса. Сталин присутствовал, и это было сказано для его ушей. Но он спросил: «А книга хорошая?» В самом вопросе уже содержался намек на ответ, и писатель Константин Федин нашел мужество сказать: «Хорошая». Повесть была выдвинута на вторую премию, ей дали третью. Может быть, Сталин вспомнил отца, которого хорошо знал еще по Юго-Восточному фронту. Или вспомнил дядю Евгения, которого тоже знал и недолюбливал с царицынских времен? Это была любимая игра: дети целуют руки, обагренные кровью их отцов».
Юрий Валентинович писал много и сильно. Но главным его успехом стала повесть «Дом на набережной». О том, как в минуту менялась жизнь семей, которые, как и он с родителями, жили в самом, пожалуй, престижном доме Советского Союза. О растерянности. О том, как сложно в детстве понять и принять на глазах превращающуюся в руины жизнь. И о том, что взрослым ничуть не легче…
Юрий Трифонов как матерый автор, член Союза писателей, должен был бы сохранять фундаментальность, «надувать щеки», как бы сейчас сказали. Но его рано расколовшееся детство оставалось в нем, наводя тень на солидный образ. Он искренне любил спорт. И много писал о нем, выводя под вымышленными фамилиями настоящих звезд футбола и хоккея. А еще охотно соглашался писать репортажи для спортивных изданий. На Олимпиаде-1964 в Инсбруке, например, он вывел образ «фанатика» — туповатого западного болельщика, который, конечно, ни в какое сравнение не шел с нашими умными «любителями спорта». Сейчас репортажи писателя кажутся чересчур наивными, но, похоже, в 1960-е люди еще искреннее верили, что спорт не просто развлечение.
Он и сам болел отчаянно, чем обескураживал окружающих. Ну как серьезный человек может думать о такой ерунде?
А он думал, находил в спорте что-то загадочное, что-то очень важное. Рассуждал, например, о том, что было бы, если бы его «Спартак» всегда побеждал, о чем он мечтал.
«Ну а что было бы, если бы мое страстное желание исполнилось? Была бы невозможная скучища! Меня бы перестало томить ожидание, потому что я знал бы наверняка: «Спартак» выиграет. И я перестал бы ходить на футбол. Ожидание неизвестного, раскрытие тайны — вот в чем прелесть игры».
Юрий Валентинович умер в 1981 году от тромба. Ему было всего 55 лет. Если вам хочется что-то узнать о том времени, откройте его рассказы. Там живут умные, честные, искренние люди, любящие свое дело. Впрочем, «никого из этих мальчиков нет теперь на белом свете».
Загрузка...
