Злой рок веет над театром, над новой драмой, над местом в Москве, выхватывая тех, кто заметнее и ярче. Весной один за другим ушли режиссера театра Док Михаил Угаров и его жена Елена Гремина, прошло несколько месяцев и не стало их коллеги, друга, а с недавних пор — соседа по театру — Дмитрия Брусникина.
Страшная потеря кажется еще более несправедливой из-за сложившихся обстоятельств. Несколько месяцев назад Брусникин получил стал худруком театра «Практика». Это значило, что его ученики, объединенные именем «брусникинцы» перестанут скитаться по площадкам и, наконец, покажут все, на что способны.
Но у бога на этот счет был свой сценарий.
Слухи о его борьбе с тяжелой болезнью ходили давно, но он всякий раз пресекал разговоры о страшном. Дмитрию Брусникину было всего шестьдесят. (Как мрачно шутят в сети, до нового пенсионного возраста он не дожил). Удивительно красивый, рано поседевший человек, с аккуратной бородкой коробом, внимательным ищущим взглядом, внешне напоминающий Довлатова.Он и играл роль Довлатова больше двадцати лет в МХТ имени Чехова, в спектакле «Новый американец». Режиссер и педагог, последователь Олега Ефремова, Брусникин руководил одной из лучших школ-студий в России и был наставником одной из самых молодых и самых любимых театральных трупп столицы. Жить в Москве и не знать, кто такой Брусникин — было просто невозможно.
Но и не москвичам и даже тем, кто, может быть, никогда не бывал в театре, имя и образ Брусникина не пустой для сердца звук. Наши женщины полюбили его давно. За роли благородного белобородого султана из «Неравного брака» или красавца князя Шадурского в «Петербургских тайнах» — безумно популярного в девяностые сериала.
Брусникин стеснялся своей первой сериальной роли. Ему не нравилось в ней все: и то, что это сериал, и то, что ему пришлось закрашивать седину. Но сегодня, спустя время, сериал поражает выдающимся актерским составом. Бок о бок с ним играл Караченцов, Наталья Гундарева, Виктор Авилов…многих из них уже нет в живых. В том числе и авторов сценария, тех самых Греминой и Угарова.
Он родился в 1957 году в Потсдаме, в семье военных. Жил в Германии до пяти лет. После возвращения в Советский Союз, семья много скиталась по гарнизонам и в школу Дмитрий пошел, как маленький Филиппок, сам, в неполные шесть лет, потому что хотел учиться, а дома одному было скучно.
Он говорил: ничего не нужно делать специально. Все решит случай. В его жизни случай предопределил и карьеру, и встречу с женой и странную смерть на взлете… Дмитрий учился на третьем курсе института электронной техники в Зеленограде, даже не помышляя о карьере актера. Всего лишь поехал посмотреть, как поступают друзья. За компанию поступил сам, да еще сразу в три вуза. Когда дома узнали о произошедшем — не одобрили, не поняли и не поверили. «Не понимаю, какой из тебя актер, ты же не смешной», — недоуменно развел руками отец.
Брусникин закончил МХАт, курс Ефремова. А потом – получил в наследство от учителя мастерскую, в которой преподавал всю жизнь, которая стала со временем одной из передовых школ-студий в России.
— Может быть, это звучит странно, но с Чеховым у него были отношения, как с живым человеком, — вспоминает ученик Брусникина Юрий Квятковский. — На репетиции он мог сказать, вы знаете, мы посоветовались с Антоном Павловичем и решили. Или: Антон Павлович считает, что нужно сделать так… Мы не удивлялись, понимая, что он говорил на полном серьезе и не шутил.
Новый виток жизни начался в 2015 году, когда мастер выпустил свой знаменитый курс, получивший имя «брусникинцы» и ворвавшийся в театральную жизнь столицы спектаклем «Это тоже я. Вербатим». Спектакль получился случайно, как многое в жизни Брусникина. Педагоги школы-студии дали ученикам задание собрать истории людей, которых они встречали в жизни: на улицах, в университете, кафе, поездах и магазинах. Из этюдов двадцатилетних было создано знаменитое действо, демонстрирующее нас, увиденных глазами двадцатилетних. Имя Брусникина загремело и оказалось неразрывно связанным с понятием «вербатим».
— Нельзя сказать, что Дмитрий Владимирович был первопроходцем жанра. Такие спектакли ставились и до него. Но он популяризировал метод, — рассказывает режиссер и ученик Брусникина Юрий Квятковский. — Все началось с того, что в своей Мастерской он на целый семестр ввел преподавание нового документального направления. Это создало революционную ситуацию, ведь пожилые преподаватели не воспринимали документальный театр как что-то важное. Однако эксперимент оказался настолько удачным, что после него мастера других курсов стали предлагать своим студентам этот метод актерского обучения.
Доверие к творческому потенциалу других людей было отличительной особенностью Дмитрия Брусникина.
— Мы познакомились во время работы над спектаклем «Бетховен», который идет в театре «Практика», вспоминает драматург Валерий Печейкин. — Я был впечатлен этой фигурой. Брусникин сам был художник, но стоял на позиции художника. То доверие, с которым он отнесся ко мне, тогда еще очень молодому автору – подкупило меня. Это доверие, как я понял потом — свойство крупных фигур.
Как справедливо заметил Печейкин, зачастую, когда приходишь на спектакли учеников немолодого мастера — «понимаешь, что перед тобой старики и возраст мастера передался им, как укус вампира». Удивительно, что этого удалось избежать Брусникину. Он казался ровесником своим ученикам.
Брусникинцы заслужили славу одного из самых интересных и самых трудоспособных коллективов Москвы. Они ставили много, на их спектакли стремились попасть, но своей сцены у труппы не было, она кочевала по площадкам. Изменения наметились в этом году. Брусникин стал худруком театра «Практика», подходившего ему невероятно. Важнейший театр Москвы, «Практика» был предтечей «Гоголь-центра», здесь начала свой путь новая драма, здесь заявляли о себе молодые драматурги.
И это означало новый виток жизни коллектива.
— Трудно передать, как мы радовались, — говорит Юрий Квятковский. — Появилась надежда, что можно думать о долгосрочной программе, сотрудничать с новыми режиссерами… ведь очень трудно приглашать режиссеров, если у тебя нет своей площадки… Мы надеялись на качественные шаги вперед. И что теперь…
Символично, что одной из последних ролей, сыгранных Брусникиным, была роль психиатра в постановке Михаила Диденко «Чапаев и пустота». В пелевинской бесконечности сегодня сошлись и сам спектакль, и смерть режиссера и будущее его театра. Смогут ли брусникинцы существовать без Брусникина — вопрос, который волнует многих. Ведь ни для кого не секрет, что главным центрообразующим элементом труппы был руководитель.
— Все закрутилось, благодаря ему. Если бы актеры объединились не вокруг метода, можно было говорить о жизни после ухода мастера. Но в случае брусникинцев все вертелось вокруг него самого. Чтобы система работала, ему нужно было быть рядом. Что будет с его уходом — непонятно. Пустота. – констатирует Квятковский.
Александр Молчанов, драматург, писатель, преподаватель
Дмитрий Владимирович был выдающимся режиссером и театральным педагогом. Рядом с ним все живое расцветало. Мы так радовались за театр «Практика» и за Дмитрия Владимировича, которые, как мне кажется, очень хорошо подходили друг другу…
Вы знаете, я понимаю, что по правилам некролога я должен говорить хорошие слова о покойном. Но у меня нет сейчас на это сил. Это просто какое-то чертово проклятие. Чертов, проклятый год. Угаров, Елена Анатольевна, вот теперь и Дмитрий Владимирович. Такое ощущение, что нас всех кто-то проклял. Как будто сломалось что-то, ради чего можно было жить.
Загрузка...
