Гарик Сукачев рассказал, почему он и другие наши рокеры остаются, а не уезжают

«Но я, я остаюсь. / Там, где мне хочется быть. / И пусть я немного боюсь, / Но я, я остаюсь, /Я остаюсь, чтобы жить!». Эту песню, вошедшую в золотой фонд русского рока, в 1992 году написал и спел Анатолий Крупнов, лидер группы «Черный обелиск». 30 лет спустя Гарик Сукачев вдохнул в эти строчки вторую жизнь. Собрав друзей и единомышленников, он выпустил кавер-версию «Я остаюсь» и клип.

Песню безвременно ушедшего Крупнова (его не стало в 1997-м) спели, помимо самого Сукачева, Сергей Шнуров, Владимир Шахрин, Сергей Галанин, Александр Ф. Скляр, Настя Полева, группа «25/17», Олег Гаркуша, Сергей Чиграков, Алексей Романов, Андрей Князев, Евгений Маргулис, Светлана Сурганова, Маша Макарова, братья Кристовские, Максим Кучеренко («Ундервуд») и другие. И вдруг оказалось, что это страшно актуально и созвучно многим.

Об этой работе, о своем ощущении времени Гарик Сукачев рассказал в студии Радио «КП» (Москва FM 97,2).

«В этой песне есть высказывание»

— Как вы всех собрали для записи песни и клипа? По дружбе, принудительно?

— Никак не принудительно, конечно же. Было кому помогать. Во-первых, у меня есть администрация. Во-вторых, Саша Юрасов, который был директором группы «Черный обелиск» и еще администратором в группе «Неприкасаемые», где Толя играл на бас-гитаре, а теперь работает с Женей Маргулисом — он очень помог обзвонами ребят и т.д. Я сам тоже обзванивал — прежде всего, тех, с кем дружу и хорошо знаю. Поэтому все было просто. Договорился с Женей Маргулисом лично, чтобы я смог снять у него на «Квартирнике» (шоу на НТВ. — Ред.) публику. Я тогда вышел и сказал речь: «Дорогие друзья, сейчас мы поставим вам песню Толи Крупнова «Я остаюсь» в его исполнении. Я хочу сделать музыкальное видео, в котором, надеюсь, примет участие очень много людей. И хочу, чтобы вы внимательно послушали эту песню. И если у кого-то из вас возникнет внутреннее несогласие с текстом этой песни, или вы не хотите принимать в этом участия, то колхоз – дело добровольное». И никто не ушел, все остались. И точно так же обстояли разговоры со всеми исполнителями. Потому что в песне есть высказывание.

Мы сейчас живем в очень непростое время. Хотя я вообще не припомню, когда в России жили в простые времена. Тем не менее, сейчас времена трагичные для всех. Не только в России, но и вообще в мире. Конечно же, я никакого права не имею кого-то втравливать в свое видение мира. У каждого своя голова на плечах, каждый делает свой выбор. И это не просто слова – я стараюсь относиться с уважением к людям. Никого уговаривать мне не пришлось. К сожалению, я даже не всех смог снять. В какой-то момент я понял, что просто не смогу это смонтировать. Потому что очень много людей! И смонтировать звук на студии – это тяжело. Соня Кругликова-Ефремова (звукорежиссер, жена актера Михаила Ефремова. — Ред.), с которой я работаю всю свою жизнь, месяц положила на то, чтобы это звучало.

— Вы же оставили бас-гитару?

— Там три бас-гитары.

— Одна из них – Анатолия Крупнова?

— Да. И голос Толика там есть, безусловно.

«Толя и писал манифест»

— Сукачев взял и опубликовал не просто кавер-версию памяти Анатолия Крупнова, а манифест.

— Потому что Толя и писал манифест. Он писал эту песню ровно тогда, когда была та самая пресловутая «колбасная эмиграция» — которая началась в 1989 году и продлилась довольно долго. Там прямые слова. Когда мы жили во времена чуть-чуть поспокойнее, мы относились к этому тексту как к веселому тексту. Но текст-то довольно-таки прямой и понятный.

— «Слишком много чужих среди нас».

— Да-да, это же во все времена было. Я повторюсь: никого не пытаюсь ни осудить, ни предъявить кому-то что-то. Но если говорить обо мне лично – да, это мой ответ. Да, он такой – я русский. Я никогда никуда не собирался уезжать. Я сын фронтовика и партизанки Великой Отечественной войны. Моя родина – это моя родина. «Грустить с тобой, земля моя, и праздновать с тобой» (строчка из песни «Гляжусь в озера синие». — Ред.). Я точно такую же ответственность несу за все, что происходит в моей стране. Или часть моего счастья, или часть моей вины лежит на мне лично — в силу того, что я русский человек и это моя родина. Вот я с этим родился, меня с этим и в гроб положат. Вот сейчас стали писать: «Сукачев ответил» — я никому ничего не отвечаю. Я выражаю только самого себя.

— Я одного не могу понять, Игорь Иванович. Металлист, любящий тяжелую музыку, Анатолий Крупнов. Сын театральных родителей Михаил Олегович Ефремов. Талантливый писатель, шпана, хулиган Иван Охлобыстин. Блеснувший и получивший свою славу красавец и сердцеед Дмитрий Харатьян. Как вы их всех объединяете?

— Ну, вы сейчас вообще близких друзей перечислили моих.

— Это я еще фронтовика, Петра Ефимовича Тодоровского не вспомнил. И все тянутся к Гарику.

— Помните цитату из Маугли? «Мы с тобой одной крови – ты и я». Я фаталист и не верю в случайности — верю только в закономерности. А есть еще старая пословица: «Кто верит в случайности, тот не верит в Бога». У каждого человека есть его круг. И это остается на долгие годы, а для кого-то, как для вашего покорного слуги, навсегда. Эти обретения — люди, которые каким-то образом часть тебя самого.

— То есть предателей не было в окружении?

— Среди близких друзей – нет, конечно. Мы абсолютно разные люди, но не это самое главное. Самое главное – что мы очень близки. И мы позволяем себе не ссориться никогда. Никогда не орать друг на друга, что называется, до кровавых соплей и уж точно никак не оскорблять друг друга. Никак. Я ж постоянно повторяю: каждый имеет право относиться к своему месту в мире так, как он относится.

Вы вспомнили о Петре Ефимовиче Тодоровском. Когда уже почти была готова картина «Праздник» (военная драма Сукачева 2001 года. — Ред.), мы сидели в монтажной с Петром Ефимовичем — я занимался музыкой, которую он написал в мой фильм. И он сказал: «Вы молодой человек, не застали войну, многого не видели — того, что связано с моей молодостью, но я не могу понять, каким образом вы похожи на меня. Полное ощущение, что мы с вами ровесники». Не по возрасту, а по каким-то внутренним определениям, по какой-то внутренней сути. Мне было приятно.

«Стадион не соберу»

— Вы не поверите, но в нашем разговоре сейчас внезапно появится группа «Руки вверх!». Сергей Жуков собрал «Лужники».

— 72 тысячи. А Баста – 70. Такое количество людей не придет уже мой концерт, безусловно. Если говорить о Басте, это современная музыка — это и рэп, и в то же время очень хорошая эстрада. Здорово сделано, люди более молодые ходят на это. Если говорить о «Руки вверх!» — это для девочек, которые уже и дочек своих приводят, и, может быть, и внучек. Это очень милые, прекрасные, добрые тексты, запоминающаяся музыка. Так же, как у «Ласкового мая». И это, конечно же, привлекает огромное количество девушек. Битломания началась с 12-летних девочек.

— С другой стороны, кто Алешу Дмитриевича для большинства открыл? (певец Алеша Дмитриевич, деятель русской эмиграции. Песню из репертуара «А я милого узнаю по походке» прославил Сукачев. — Ред.)

— Ну, да…

— Кто Вертинского по-другому переосмыслил? Кто Есенина спел?

— Я понимаю, что наш зритель взрослый. На наших концертах много моих ровесников и тех, кто старше меня. Я вообще ничего для молодежи не пишу. В силу того, что я сама давно не молодежь. Вот когда я был молодежь, была «Бригада С» и мы собирали эти 70 тысяч, как все наши товарищи.

— В конце своей жизни Фрэнк Синатра выпустил альбом «Дуэты». В том числе дуэт с Боно. Я могу представить коллаборацию Гарика Сукачева с кем-нибудь помоложе.

— Начнем с того, а кому я из молодых нужен? На фиг им этот дед нафталинный сдался? Мне никто особо не предлагал. Пару лет назад позвонил Андрюшка Бледный из «25/17»: «мы пишем новую пластинку, можешь одну песенку нашу сделать?» Я сказал: конечно, пацаны, я вообще вас уважаю. Но это товарищеские какие-то вещи. А то, о чем вы сказали — мировые звезды, огромный шоу-бизнес, это совсем другое.

— Мы так не умеем или у нас путь другой?

— Если говорить о нашей рок-музыке, это глубоко национальное искусство. Это связано с тем, как мы устроены, какие у нас переживания.

СПОЕМ?

«Я остаюсь»

(слова и музыка Анатолия Крупнова)

А мы опять стоим и в трюме вода,

И ты опять твердишь, что надо бежать,

И ты опять твердишь, что надо туда,

Где не качает, сухо и есть чем дышать.

Но ведь и здесь есть шанс, пускай один из десяти,

Пусть время здесь вперед не мчится – ползет.

И пусть остаться здесь сложней, чем уйти,

Я все же верю, что мне повезет.

Припев:

И я остаюсь

Там, где мне хочется быть.

И пусть я немного боюсь,

Но я остаюсь

Я остаюсь, чтобы жить!

Ты говоришь, что здесь достаточно зла,

И ты спешишь скорей отсюда уйти,

Ты говоришь, что мне неволя мила,

И свято веришь в правду другого пути.

Бежать и плыть, лететь, куда, все равно,

Лишь бы туда, где нет и не было нас.

Ты говоришь, здесь все погибло давно,

И слишком много чужих среди нас.

Я здесь привык, хоть здесь я словно в строю,

Я вижу все, хоть здесь и мало огней,

И на ногах я здесь так прочно стою,

А чтоб стоять, я должен держаться корней.

Я здесь привык, я здесь не так одинок –

Хоть иногда, но здесь я вижу своих.

Когда начнет звенеть последний звонок,

Я буду здесь, если буду в живых…