Актриса Ирина Мирошниченко переболела коронавирусом.
Фото: Анастасия ПЛЕШАКОВА
Ирина Мирошниченко отсутствовала в родном Московском Художественном театре полтора года. Это впервые так долго за 55 лет, что она служит здесь.
С тех пор как в начале прошлого года в Москве ввели ограничения из-за ковида, 79-летняя актриса жила в режиме строгой самоизоляции. Из дома не выходила, потому что дисциплинированная и законопослушная. Но этим летом к ней зашла ее знакомая, которая не была привита, и заразила народную артистку коронавирусом.
— Я спросила её (знакомую): почему она не сделала прививку. Она мне говорит: «Я ещё раздумываю делать или нет», — рассказала Мирошниченко, как было дело. – Как потом оказалось, у нее был ковид. И она меня заразила. Обидно? Не то слово: когда ты получаешь такую страшную заразу из-за того, что кто-то слишком долго думает, – это неправильно. Я понимаю, что сегодня ковид можно подцепить где угодно. И все-таки… Я бы очень переживала, если бы по моей вине кто-то заболел.
Во время общения с журналистами Ирина Петровна рассказала, как ее спасали врачи. Вообще про ковид она старается не вспоминать:
— Не хочу вспоминать, иначе сейчас начну плакать. Это было страшно. Никому не пожелаю эту болезнь. В театре никто не знал, в каком я была состоянии. Когда попала в красную зону 52-й больницы, я отключила телефон, из моих близких никто ни с кем не разговаривал.
Все врачи в больнице в один голос говорили: надо было делать прививку. А я не успела. Сделала только первый укол и не успела сделать второй.
Мирошниченко рассказала, как тяжело она пережила смерть своих коллег: Бориса Плотникова, Валерия Хлевинского – они умерли от последствий ковида. Не стало Андрея Мягкова и Ольги Барнет.
— Это очень горько. Я пришла в Художественный театр юной девушкой. Помню, как на сборе труппы сидели наши старейшины: Алла Тарасова, Алексей Грибов, Михаил Яншин… Мне казалось тогда, что им очень много лет, потому что я была молодая. Когда мы их хоронили, мы плакали, прощаясь с ними. Но это было естественно, что пожилые люди уходят. А сейчас… уходят твои ровесники, твои друзья, твои однокашники. Ты не понимаешь, почему так несправедливо быстро, и так мучительно. Поверьте, смерть от ковида — это плохая, тяжелая смерть. Несчастные люди, которые умерли от коронавируса.
Мирошниченко поделилась впечатлениями о врачах и московской медицине в целом.
— О врачах и больнице могу сказать только хорошее: лечили бесплатно, все лекарства были, ничего не требовалось докупать. У меня сейчас племянник вместе в семье лежит с ковидом –тоже лекарства все есть. У нас уникальные врачи и прекрасно поставлена медицинская помощь. Я благодарна врачам за то, что спасли мне жизнь. Когда у меня будет спектакль, я обязательно их приглашу. Хочу увидеть их лица в зрительном зале. Они всегда ко мне заходили в палату в «скафандре»: маски, очки – я не знаю, как они выглядят.
Во время интервью было ощущение, что Ирина Петровна не нарадуется, что «выскочила из этой болезни». Теперь после выздоровления, у нее будто крылья выросли за спиной. И это чувствовалось в каждом ее слове:
— Я так счастлива, что вернулась в театр. Я готова войти в любую работу. Ощущение успеха и оваций – это то, что даже лежа в больнице, невозможно забыть. Я очень хочу увидеть зрителей со сцены. Соскучилась по своим коллегам-артистам, по журналистам. Это такое счастье ощущать, что ты живой, что ты нужен людям. У нас в театр все артисты привиты, это норма…
Наступает такой момент, когда понимаешь: здоровье – это самое главное. Земфира, которую я очень люблю, из-за ковида потеряла профессию. Она в шоке – у неё нет концертов. Раньше в День города у меня было по 5-6 концертов в день. Это тяжело, но перелетать с одной площадки на другую — счастье. Только успеваешь надеть каблуки и сразу — на сцену… Когда я пела песню «Коренная москвичка», было ощущение, что ты поешь для всей Тверской. Это потрясающее единение с городом. Это мой район, где моя школа, дворы моего детства. Сегодня, к сожалению, этого дивного праздника нет. И это ужасно.
Актриса объяснила, почему она слегка опоздала на сбор труппы — застряла в страшной пробке на Тверской.
— Наконец мой водитель подвёз меня к театру, я бегу через три ступеньки по лестнице, вхожу… и вдруг меня встречают такие овации, что сердце затрепетало от радости. Я-то думала пройду на цыпочках, не замеченная, но куда там! Даже растерялась от такого приёма. Хотя и готовилась к встрече с нашей труппой, хотела всем сказать: «Здравствуйте, мои любимые!». Когда я лежала в больнице с ковидом, меня все поддерживали. Артисты желали здоровья, писали, что меня безмерно ждут. А я их сообщение сразу не увидела, потому что в больнице не брала телефон, не отвечала на смс. Сейчас напишу письмо коллективу и всех поблагодарю: мне это внимание безмерно дорого.
Московский художественный театр — это действительно мой второй дом. Здесь происходило все самое важное: и счастье, и горе, и любовь, и расставания, и мои мужья, и моя мама, ее уход… Я играла спектакль через два дня после похорон мамы. Не имела права его отменить. И все мои партнёры подставили плечо: подхватывали сцену, когда видели моё состояние. Коллектив Художественного театра – это прежде всего партнёрство. Я в людях вижу хорошее, плохое стараюсь не замечать. Потому что хорошее всегда перевешивает. Кажется, вот сейчас все плохо, а потом проходит время – и видишь: всё было так прекрасно, и муж был хороший, и зачем я от него ушла?
Ответила она и на провокационный вопрос о том, как обстоят дела на личном фронте.
— Женщины всегда, сколько бы им не было лет, остаются девчонками. Я тоже кокетничаю со всеми постоянно, это черта непреходящая. В мужчину я всегда влюблялась первая. Я его сразу с первого дня наделяю такими красками, что даже если он не таков, он старается соответствовать. Может самая интересная встреча еще впереди. Если это будет хороший человек, я буду счастлива.
Загрузка...
