225 лет назад родилась летящая, «как пух от уст Эола», танцовщица
Фото: wikimedia.org
Итак, она звалась Авдотья. Дуня. Родилась в Санкт-Петербурге в 1799 году. Ее отец был спившимся полицейским приставом, мать очень рано умерла. В шесть лет Истомину кто-то отдал в балетное училище, и в конце концов она попала к французскому хореографу Шарлю Луи Дидло. Дуня была любимой ученицей этого «страшного человека», который запросто мог отлупить своих подопечных длинной палкой. Причем он не только своих несчастных учеников колотил – как балетный директор Российских императорских театров, иногда гонялся с палкой за танцовщицами сразу после выступления на нормальной профессиональной сцене.
Что ему не нравилось? Демонстрация виртуозной техники в ущерб актерской игре. Он был уверен, что без эмоций, без мимики, отражающей эти эмоции, нет балета. Нет пламени души. И Истомина умела быть как виртуозной, так и эмоциональной. Праздник театра – так говорили про спектакли с ее участием.
* * *
Если бы Истомина вдруг родилась бы где-то во Франции и прожила такую же жизнь, за ее историю взялся бы Бальзак. Но она родилась в России, и осталась в памяти поколений прежде всего благодаря Пушкину, посвятившему ей несколько восхищенных строк в «Онегине». А еще Пушкин набросал в черновиках план романа «Две танцовщицы», опять-таки про Истомину. Но там все схематично и не очень понятно, выделяется только слово «дуэль».
Дуэль была не простая, на четверых.
Предыстория такая: в салоне князя Шаховского собиралась знать, литераторы и актрисы. (Там Пушкин читал эпизоды из «Руслана и Людмилы», и Истомина была среди слушателей, а Пушкин считал себя влюбленным и даже слегка «волочился» — его собственное слово — за нею). Таких «волочившихся» было много. Из их числа Истомина выбрала кавалергарда Василия Шереметева. Два года жила на его квартире, а потом… То ли Василий обеднел, то ли ревность его начала переходить пределы приличий, и нешуточно напугала Авдотью. Она решила перебраться к подруге. Выехала из театра в закрытой карете, пересела в сани к Александру Грибоедову (да-да, тому самому), а он отвез ее на свою квартиру, где ждал приятель – камер-юнкер Александр Завадовский Тот давно был влюблен в Истомину, и признался ей в своих чувствах.
До подруги она в результате доехала только дня через два.
Шереметев потом отыскал возлюбленную и помирился с ней, но перед тем под дулом пистолета заставил ее рассказать, где она была, пока не добралась до своей знакомой. Упоминание конкурента, Завадовского, привело его в бешенство. Он отправился к другу, Александру Якубовичу, будущему декабристу, который подлил масла в огонь, «накрутив» приятеля по полной программе. Друзья решили устроить дуэль на четверых. Шереметев вызывал Завадовского, секундант Якубович – Грибоедова, как сводника…
Вызов Шереметева Завадовский поначалу не принял: сказал, что за «танцорку» драться не будет. Тогда Шереметев оскорбил Завадовского публично. А Завадовский кинул в графа мороженое. И 12 ноября 1817 года все-таки состоялся поединок на Волковом поле. На четверых сразу не получилось: слишком драматично все началось. Шереметев выстрелил и почти попал, пуля просвистела близко. Завадовский в ответ прицелился в живот Шереметева, — и оказался более метким.
Если бы Истомина вдруг родилась бы где-то во Франции и прожила такую же жизнь, за ее историю взялся бы Бальзак.
Фото: wikimedia.org
Шереметева привезли на квартиру Истоминой. Умер он от такой же раны, как впоследствии Пушкин. Отец кавалегарда потом просил императора не наказывать убийцу своего отпрыска: был до глубины души возмущен «глупостию дуэли сына своего из-за танцорки».
Но история на этом не закончилась. Два секунданта первой дуэли должны были снова встретиться, и это случилось в Тифлисе. Якубович снова вызвал Грибоедова на поединок. По жребию, первым стрелял Грибоедов. Он выстрелил демонстративно мимо, а Якубович прострелил ему палец, потому что знал, что Грибоедов обожал играть на фортепиано. Вот так жестоко поглумился над драматургом. Именно по простреленному мизинцу несколько лет спустя опознали тело Грибоедова, разорванного в клочья в Тегеране…
А что потом стало с Истоминой? Она толстела, вышла замуж. О ней госпожа Панаева (известная язва, тоже Авдотья) писала так: «Я видела Истомину уже тяжеловесной, растолстевшей, пожилой женщиной. Желая казаться моложавой, она была всегда набелена и нарумянена. Волосы у нее были черные, как смоль: говорили, что она их красит. Глаза у Истоминой были большие, черные и блестящие».
Она вышла замуж за актера – так себе актера – Экунина. И умерла от холеры в 1848 году. Многие тогда вспоминали, что писал про нее Пушкин, и думали: неправда это, таких не бывает…
Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,
Стоит Истомина. Она,
Одной ногой касаясь пола,
Другою медленно кружит,
И вдруг прыжок, и вдруг летит,
Летит, как пух из уст Эола,
То стан совьет, то разовьет,
И быстрой ножкой ножку бьет…
Загрузка...
